Бакшеева Г. К.

Воспоминания о военном детстве

Бакшеева (Белобородова) Галина Константиновна. Родилась 7.06.1934г. в г. Игарка Красноярского края. В 1950г. наша семья переехала на Украину в Кировоградскую область. Там я закончила 10 классов. После школы окончила Московский электровакуумный техникум, и в 1955г. приехала по назначению в город Новосибирск. 35 лет проработала в электронной промышленности в начале — мастером, после окончания (заочно) Московского электротехнического института инженером-конструктором.

Наша семья до 1931г. жила в посёлке Кумаки Нерчинского района Читинской области.

Семью нашу в 1931г. раскулачили. Семья была большая и очень работящая. Было большое хозяйство — несколько лошадей, много скотины. Семья считалась богатой. Всё отобрали и сослали в город Игарка. Вот такие были времена. Игарка — советский город-порт в Заполярье. Название город Игарка получил по имени ненца-старожила Егорки. Вместе с отцом сослали брата отца и его сестру. Отец приехал в Игарку с 3-мя дочерьми, мама моя была на последних месяцах беременности, и её до родов оставили в Нерчинске. Позже с трёхмесячной дочерью её тоже отправили в Игарку по Енисею на барже. Был уже канун зимы. Поселили их в землянку. Все три старшие девочки не смогли акклиматизироваться, заболели и умерли. Акклиматизировалась только новорожденная. Я родилась уже в Игарке в 1934г. Вот такой семьёй из четырёх человек мы и встретили войну.

Жили в бараке. Это было деревянное одноэтажное строение с длинным сквозным коридором, по десять комнат слева и справа коридора. В каждой комнате по печке. Топили березовыми дровами. Осталось в памяти, как папа растапливает утром печку, горит керосиновая лампа, а мне надо вставать и идти в школу. В комнате теплеет, можно вставать. Идём в школу. На улице темно (полярная ночь). Цветные сполохи северного сияния завораживали, хотелось бесконечно на них смотреть. В большие морозы (40град. и больше) занимаемся в школе в пальто, учителя тоже в пальто. Каждую осень шла заготовка дров на зиму. Поленницы из дров складывали в сарайке. Все удобства были на улице. В комнате стояло помойное ведро. Маленьким нам разрешалось пользоваться горшком, но, как немного подросли, категорически запретили, надевали валенки — и бежали в уборную на улицу даже в мороз.

Воду носили из реки на коромысле и летом, и зимой. Весной приходили на берег с топориком, накалывали кусочки голубого льда и складывали в вёдра. Особенно много воды приходилось носить во время стирки. Ни о каких стиральных машинах мы тогда не знали, всё стирали вручную на стиральной доске, поставленную в цинковую ванну. Сушить бельё вешали на улице на верёвки. Зимой оно так замерзало, что нужно было очень осторожно его с верёвки снимать и заносить домой, иначе можно было его сломать и, значит, порвать. Зато воздух в комнате становился непередаваемо ароматный.

Ребятня в зимнюю пору основную часть времени, особенно вечером, проводили в коридоре. Носились по всему коридору, как оголтелые, было шумно, весело.

В школу я пошла в 1942г. Здание школы было деревянное двухэтажное. Весь город был из деревянных домов. Мостовые и тротуары тоже были деревянные. В зимнюю стужу, когда на улице было ниже минус 40 градусов, занятия в школе отменяли, мы были всегда этому очень рады. Приходили домой и бежали кататься на горки с санями или просто кубарем скатывались с горы. Никакой мороз нам был не страшен. Катались на коньках-снегурках, прикреплённых к валенкам с помощью верёвочек, закрученных вокруг валенка палочкой. Коньков на ботинках не было ни у кого. С начала зимы катались на болоте по льду. Когда его заносило снегом, катались с горок. Снега зимой — тьма. Прыгаем вниз головой с крыши сараев, с моста над оврагом, голова уходит глубоко в снег, ноги вверху. Раскачиваем себя ногами, голова выходит на поверхность и можно нормально дышать. Увлекательное было занятие. Ребята постарше строили «штаб» из снега. В «штабе» строили из снега стол, скамейку, получалась землянка — и ребята представляли себя бойцами.

С началом войны ввели карточную систему. Хлеба давали рабочим по 800гр., иждивенцам и детям по 400гр. Мы на день получали 2кг. хлеба. Сахар, чай, соль, полученные по карточкам, быстро исчезали. Было постоянное ощущение голода. Весной всем выделяли небольшие участки земли. Всей семьёй лопатами копали и сажали картошку. К следующей весне, если и оставалась картошка, то очень мелкая, как горох. Мама такую картошку в кожуре варила, очищала и клала в суп. Наверное, в такой мелкой картошке было много синильной кислоты. Каждый раз после еды у меня начиналась рвота. В следующий раз от голода снова съедала жадно эту похлёбку и снова рвота. Из картофельных очисток мама жарила драники и всё равно — меня тошнило чуть не до рвоты.

Отец работал прорабом на стройке. Был заядлым рыбаком и охотником, занимался этим в выходные дни. Широкие охотничьи лыжи папа сделал сам. Большое благо, что наш Северный край был богат дичью, рыбой, крупной ягодой: морошкой, голубикой, черникой, чёрной и красной смородиной, брусникой, а в начале лета на лугах было много дикого зелёного лука. Родители на вёсельной лодке уплывали с ночёвкой на острова Енисея. Ловили рыбу: щуку, осетра, стерлядь, омуль, селёдку. Это было большим подспорьем. Папу с бригадой отправляли в командировку на ловлю рыбы в Енисее и засол селёдки в бочки. Енисей — река могучая и широкая, как море. Наш город расположен в её устье. Иногда на реке были страшные штормы и люди могли погибнуть в своих челноках. У нас, слава богу, всё обходилось благополучно. Мы, ребятня, выходили на берег протоки и встречали родителей с корзинами, самодельными деревянными чемоданами, наполненными ягодой, собранными в мешки диким зелёным луком. Осенью папа приносил в мешках кедровые орехи. Шишки были смоляные, ароматные. Закладывали их в створ открытой двери, зажимали дверью, раздавливали и доставали из шишек орехи. На зиму тоже делали запасы орехов. Иногда папа брал нас с собой в лес. В лесу была такая туча комаров и мошки, что ходить можно было только в сетках на лицо, а рукава и штанины должны были плотно прилегать к телу. Хорошо запомнила, как родители приносят из сарая замороженную в бутыли бруснику, ягодки звенят, по одной кладём их в рот, там они согреваются, тают и можно съедать.

Зимой папа приносил с охоты зайцев, куропаток, глухарей, белок. Глухарей мама заставляла ощипывать нас. Там было столько кусачих блох, мы иногда даже плакали, но обязанность эту с нас не снимали. Из шкурок зайцев мама пряла пряжу и из толстой пряжи вязала тёплые шапки. Шкурки из белок, ондатры папа выделывал. Мама занималась на дому шитьём на заказ. Могла сшить всё — платье, брюки, пальто, шапку, рукавицы. Сейчас я понимаю, какие добытчики были мои родители, а тогда это воспринималось как должное, само собой разумеющееся. К Новому году папа приносил из леса ёлку. Мы наряжали её самодельными игрушками, бумажными бусами.

Ненцев у нас называли остяками. Зимой остяки на оленьих упряжках приезжали в Игарку. Ехали обозом друг за дружкой на длинных нартах и длинными шестами управляли оленями. Помню, с каким удивлением мы на них смотрели.

Весной начинался ледоход. Приходили на берег реки и подолгу наблюдали, как движется лёд, образуются торосы на середине реки, а льдины нагромождаются на берегу. Завораживающее было зрелище. Когда начиналось судоходство по реке, ходили в порт встречать каждый пароход.

Когда пароход причаливал к дебаркадеру, мы, ребятишки, перелезали прямо с него на пароход, так как на трап нас не пускали. Самым интересным занятием было походить по палубе, спуститься в трюм, заглянуть в машинное отделение.

Что ещё хорошо помню из своего военного детства. В комнате висел репродуктор в виде чёрной тарелки. Из него получали информацию о ходе войны и жизни страны. Я помню, как забравшись на табурет, пыталась найти людей, которые говорят и поют за этим репродуктором.

Раз в неделю менялся фильм в кинотеатре. С удовольствием ходили на новые фильмы. В единственный театр приезжали артисты, особенно запомнилось, когда приезжали лилипуты.

Помню ещё такое. Канун зимы. В школе будут давать ордера на валенки тем, кто их не имеет. Уже снег лежит. Ордера всё ещё не выдают. Хожу в брезентовых туфельках по снегу в мороз. Наконец, дали ордер. Ура, новые валенки! Радость была незабываемая.

К концу войны по Северному морскому пути стали приходить американские морские корабли. В вечерней темноте все в огнях — красивое было зрелище. Как-то к маме пришла из этой команды женщина и попросила сшить ей платье. В качестве платы принесла в красиво оформленной железной баночке яичный порошок. Нас очень удивила соль, она была белая-белая, мелкая-мелкая и сыпалась из отверстия баночки, когда отведёшь в сторону небольшую дверцу. Табак был в ароматной целлофановой упаковке.

Так и дожили мы до Победы. Помню, как стояли под чёрным репродуктором и слушали, что, наконец, победа. Была такая радость, такое ликование!

В 1978г. мне удалось съездить по Енисею в свой город детства — Игарку по туристской путёвке. Маршрут был до Диксона, и в Игарке остановка была меньше одного дня. Город очень изменился, стал совсем не тот, что был в детстве. Вместо деревянной мостовой асфальтовая дорога и деревянных тротуаров тоже нет. На месте деревянных бараков стоят 9-ти этажки, их на вечной мерзлоте укрепляют с помощью свай. Прошла на место, где стоял наш барак, стоит 9-ти этажка. Проехала на автобусе на то место, где мы жили последнее время. Вместо 5-ти квартирного дома тоже стоит 9-ти этажка. Очень порадовалась за свой город.