ТАЙНА РУССКИХ ТАНДЕМОВ

автор - Михаил Антонов

"Всё кончено.
Во всей отчизне нет
Людей, что поняли б меня при жизни".

Цюй Юань, древний китайский поэт.

В этом году исполняется 90 лет со дня рождения нашего земляка, члена-корреспондента Академии наук СССР Авдеева Валентина Николаевича, имя которого по ряду причин полузабыто. А, между тем, это был крупный учёный и организатор производства, который наряду с Королёвым и Курчатовым внёс неоценимый, и, в буквальном смысле этого слова, - неоценённый по достоинству - вклад в обеспечение обороноспособности и могущества великой державы. Причём в условиях и обстоятельствах, при которых это, казалось, было невозможно.

Волей судьбы в 1941 году в Новосибирск был эвакуирован коллектив Ленинградского завода "Светлана" в количестве 500 человек ИТР и рабочих с членами семей. Размещены они были в помещениях, предназначенных до войны для сельскохозяйственного института. Кстати, по генеральному плану огромная территория Заельцовского района была выделена под студенческий городок. Всё это - в густом сосновом бору, по существу, это был проект первого в мире Академгородка. В здании главного корпуса мединститута теперь располагается завод "Экран", а в здании НИГАИК - теперь НПП "Восток". Только НИИЖТ остался на месте и то только потому, что назывался он тогда НИВИТ - институт военных инженеров транспорта. Война поломала все мирные планы, и после эвакуации здесь возник мощный куст электроники и приборостроения.

Среди эвакуированных ленинградцев были - Векшинский Сергей Аркадьевич, тогдашний главный инженер "Светланы" ( в его задачу входило освоение на новом месте производства радиоламп, крайне необходимых для армии), а также его ученик Авдеев Валентин Николаевич, тогда ещё мастер участка, блестяще знающий производство. Война помешала ему закончить заводской техникум, где преподавал Векшинский. Забегая вперёд, можно с удивлением отметить, что Авдеев В.Н., не имея систематического образования, за выдающиеся заслуги стал членом-корреспондентом Академии наук СССР. Это случай беспрецедентный в истории Академии. Ведь, чтобы быть избранным в Академию, необходимо иметь признанные научные труды, монографии, защитить кандидатскую, затем докторскую диссертации, при этом уж диплом ВУЗа надо иметь обязательно (ничего этого у Авдеева не было). Затем несколько лет подряд баллотироваться и где-то к шестидесяти годам быть, наконец, избранным в священный ареопаг "бессмертных", приобретя за это время ряд "благосклонных" рекомендаций. Исключение делалось лишь в исключительных случаях, простите за тавтологию. Вот для Авдеева такое исключение было сделано. Как мог человек, не имеющий даже диплома техникума, внести такой вклад в науку, что убелённые сединами академики, всемирно известные и заслуженные в стране люди, проголосовали и приняли в свои ряды сравнительно молодого тогда человека?

А ведь исключения, да еще какие, есть. Зельдович Яков Борисович - академик, один из создателей атомной бомбы, трижды Герой социалистического труда, но диплома о высшем образовании у него не было. Эдисон, выдающийся изобретатель, по семейной традиции, ходил в школу лишь несколько месяцев. Эндрю Карнеги - сталелитейный король, миллионер, известный филантроп, закончил своё образование в 13 лет. Амадео Джаннини, известный банкир, создатель Bank of America, бросил школу в 15 лет. Давид Сарнов - основатель и президент радиокорпорации RCA; школу закончил и на этом - всё.

Чтобы понять суть дальнейших событий, надо отметить, что вплоть до тридцатых годов СССР не имел более или менее развитой и современной радио- и электронной промышленности. Царская Россия снабжалась фирмами "Маркони" и "Телефункен", которые открыли свои филиалы по всей стране, но после революции они, конечно, исчезли. Габариты иностранной аппаратуры были, конечно, удручающие - радиостанции, закупленные за границей в 1905 году для войны с Японией, размещались на 16 двуколках.

Сталин с жестокой откровенностью говорил на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 года: "Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут". Примерно то же он повторил в речи 1935года: "…мы получили в наследство от старого времени отсталую технически и полунищую, разорённую страну". Вот, по-видимому, в 1935 году и были приняты решительные меры по ликвидации технического отставания страны, главным образом, по радиоэлектронике.

Рассказывают, что на совещании у Серго Орджоникидзе, тогдашнего главы всей нашей промышленности - председателя ВСНХ (Всесоюзного совета народного хозяйства) - решался вопрос о закупке, в основном в Германии, комплекса радиозаводов - как сборочного производства, так и производства радиодеталей. И вот некоторые специалисты, из добрых побуждений, с целью экономии валюты для страны, предложили, что, дескать, конденсаторы и трансформаторное железо мы могли бы делать сами, не закупая эти заводы. На что Орджоникидзе ответил, что надо покупать всё, чтобы на выходе получить в сжатые сроки гарантированный законченный продукт - радиоаппаратуру различного назначения. Таков был государственный подход. И, действительно, до войны выпускались даже отменные бытовые радиоприёмники, например, известные 6Н-1. Правда, в начале войны из соображений военной целесообразности, населению было приказано сдать приёмники на спецсклады до окончания войны. И всё же радиопромышленность в стране появилась. Но без радиоламп приёмник не сделаешь. В 1935 году Векшинский Сергей Аркадьевич был командирован в Америку, он провёл там успешные переговоры с известной фирмой RCA, с которой был заключён важнейший договор. В соответствии с ним мы получали технологическую документацию на производство серии радиоламп со стеклянной и металлической оболочкой, необходимое технологическое оборудование и материалы, а также возможность командировать советских специалистов в США на заводы фирмы. Кстати, в это же время аналогичные переговоры вели с Германией о передаче нам документации на строительство ламповых заводов, но переговоры закончились безрезультатно. Использование опыта RCA сыграло решающую роль в развитии отечественной электровакуумной промышленности. Полученное технологическое оборудование позволило в сжатые сроки решить вопрос оснащения "Светланы" и завода "Радиолампа". Большая группа инженеров ознакомилась с американской организацией исследований и производства непосредственно на предприятиях фирмы. Любопытно, что основатель и многолетний руководитель фирмы был выходец из минского предместья Давид Сарнов.

"Знаете, каким он парнем был, - писал о Сарнове журнал "Русское зарубежье". Давид, работавший в компании "Маркони", был первым радистом, который связался по радио с тонущим "Титаником" и поддерживал с ним связь до самого конца. Так он прославился на весь мир в первый раз. Его портреты обошли первые полосы всех газет мира. После этого события в мире резко изменилось отношение к радио. Конгресс США принял закон, обязывающий все суда иметь на борту радиоаппаратуру. Началось бурное развитие мировой радиопромышленности, вся история которой связана с именем Д.Сарнова. "Избранный", баловень фортуны, он удостоился побывать учеником самого Маркони - лауреата Нобелевской премии, затем возглавил фирму RCA,при помощи которой ввёл радио и телевидение в каждый дом. Главной его заслугой является то, что он рискнул поставить первым на массовое внедрение цветного телевидения и выиграл. Среди его идей была и создание радиостанции "Голос Америки", ибо он первым в мире понял важность массового воздействия целенаправленной информации на народные "массы". Он дослужился в США до звания бригадного генерала, оставался советником у девяти американских президентов до самой смерти. Но есть тут маленький "нюанс", я бы сказал - "нюансище". В начале тридцатых годов он пригласил в свою фирму влачащего, хотя и не жалкое, но существование не из приятных (в фирме Вестингауз) ещё одного эмигранта из России - инженера Зворыкина. В отличие от "простолюдина и недоучки" Сарнова - Зворыкин Владимир Козьмич происходил из богатой семьи, получил блестящее образование, окончил питерский Технологический институт, успел поработать с профессором Розингом - одним из первых в мире учёных, занимавшихся электронной передачей изображений на расстояние. Основные достижения Зворыкина, которого американские энциклопедии называют Отцом телевидения, это, в первую очередь - первый в мире иконоскоп (передающая трубка для телевидения), кинескоп (приёмная трубка), фотоэлемент для звукового кино, электронный микроскоп, телевизионные бортовые системы наведения на цель бомб и ракет, желудочный радиоэндоскоп и многое другое. Зворыкин дожил до настоящего триумфа своего детища - он наблюдал прямую телепередачу с Луны. Но он пришёл в ужас от содержания телевизионных программ - а стоило ли ради этого создавать телевидение?

Сарнов и Зворыкин прекрасно сработались. Ежу понятно, чьи технические идеи легли в основу их совместной деятельности, но не это главное - важен конечный результат. А добился "русский тандем", как их называли в Америке, феноменальных результатов".

Этот русский тандем сделал ещё одно доброе дело. Может быть, в этом состояла какая-то высшая справедливость по отношению к бывшей своей Родине - они основательно передали современную радиоламповую технологию стране Советов. Договор Американской радиокорпорации (RCA) с Наркоматом электропромышленности историки науки до сих пор называют уникальным.

Таким образом, перед войной в СССР возникла радиоэлектронная промышленность вполне на мировом тогдашнем уровне. И вот здесь возникает ещё один русский тандем - Векшинский и Авдеев.

"Векшинский Сергей Аркадьевич, выходец из древнего казачьего и дворянского рода, получил блестящее образование - закончил Петроградский Политехнический институт (ибо с 1914 года город был переименован в Петроград), свободно владел несколькими языками - английским, немецким, французским. Судьба привела его на завод "Светлана", где, как банально писали раньше, он прошёл путь от завлабораторией до главного технолога и главного инженера завода. В лаборатории, располагавшейся на чердаке, которую называли "чердак Векшинского", и были заложены основы его научных достижений. Мало, кто знает, что понятие "вакуумная гигиена" введено было именно им. Заключалось оно в повышенном требовании от людей соблюдения порядка и личной гигиены. Это были необходимейшие условия для производства электронных изделий, но далеко не все и не сразу поняли и приняли их. Интересно, что много позже, когда в Японии начался бум электроники - японцы довели эти требования до абсурда. Но - было. В производственные "чистые комнаты" допускались для работы только незамужние девушки, и они работали там и жили с понедельника по пятницу безвылазно и - никаких "критических дней" - это сразу сказывалось, по мнению японских менеджеров, на проценте выхода годных изделий.

Заслуги Векшинского перед страной неоспоримы: он создал современную электронную промышленность, принял активное участие в создании атомной бомбы (как специалист по вакуумным проблемам и по созданию специальных электровакуумных приборов для подрыва ядерного боеприпаса). Он был первым директором и основателем двух важнейших НИИ - НИИ160 и НИИВТ. Невероятно был эрудирован в вопросах искусства, говорил, спорил о стихах; знал на память много стихов и любил читать их с выражением. Общался с Анной Ахматовой, писателем-фантастом Иваном Ефремовым.

Не миновали Векшинского и репрессии - отсидел полтора года в "Крестах" по обвинению в шпионаже в пользу Англии, Франции, Германии и Америки, так как языки этих стран он хорошо знал - значит, шпион. Но разобрались - выпустили, да ещё после этого приняли в партию. Интересно читать его дневники, особенно строки, написанные в военные годы…

1942г. Для ведения исследовательской работы годятся не все даже очень хорошо образованные люди.

1943г. …На мой взгляд, нет науки "большой" и "малой", как нет науки "чистой" и "грязной".

1944г. Критикуя, видимо, некоторых руководителей в науке он писал: "Эта инженерная ограниченность, часто переходящая в простое техническое невежество, объясняется тем, что на большие руководящие посты нередко попадают люди, не только не прошедшие серьёзной школы, вооружившей их знанием истории развития материальной культуры, но не прошедшие практической школы творческой инженерной работы. Над этим нужно крепко подумать. Ведь в этом кроется огромная опасность".

Отсюда можно сделать вывод, что в кадровых вопросах Сергей Аркадьевич разбирался отменно. Поэтому, когда Векшинского в 1943 году отозвали в Москву, где Курчатов привлёк его к работе над созданием атомной бомбы (необходимо было срочно создать вакуумный течеискатель, без которого невозможен запуск заводов по разделению изотопов - сырья для атомного оружия), то в Новосибирске, "на хозяйстве", вместо себя он оставил, по сути, молодого специалиста - старшего инженера Авдеева Валентина Николаевича, и не ошибся. Авдеев родился в 1915 году в городе Котельнич, родом из вятских мещан. В его биографии - много белых пятен, да и не был он поначалу самодостаточной личностью. Ему повезло, что он был учеником такого выдающегося учёного как Векшинский. Рассказывали, что он чуть ли не воспитывался в семье Векшинских. И это похоже на правду. Иначе откуда прекрасное знание английского языка, все отмечали его любовь к настоящему искусству и большую домашнюю библиотеку. Векшинский был для него не только руководитель, преподаватель, не только старший товарищ, но был он для него сэнсэй - духовный отец, УЧИТЕЛЬ. В 1941 году Авдеева направили в командировку в США, где он провёл почти полгода на заводах фирмы RCA. Когда он был уже директором института (ещё не было сегодняшнего здания ГПНТБ, и фонды периодики размещались в Институте геологии, и в здании на Советской над магазином "Кузбасс"), по договорённости ему приносили "на ночь" свежие иностранные журналы, а утром он их возвращал. Трудоголик, всего себя отдавал работе, даже не завёл семью. В 1961 году, по непонятным причинам, официально по болезни - был уволен с должности директора института. Какое-то время работал в Академии наук Белоруссии, потом переехал в Москву, где работал в институте общей генетики академии наук, где и умер сравнительно молодым в возрасте 57 лет, не дожив даже до пенсии".

Специалисты знают, что в любой отрасли народного хозяйства самым главным является оборудование и для успешного развития необходимо мощное машиностроение. Как-то в командировке (это было ещё в семидесятые годы) разговорились мы с главным инженером единственного в стране сажевого завода. Он спросил меня: "Знаешь ли ты, почему члены ЦК и секретари обкомов ездят на чёрных "Волгах", и почему грузины готовы отдать любые деньги за такую машину?". Я, конечно, не знал. "Дело в том, что сажу получают либо естественным способом сгорания, либо термическим разложением углерода, то есть, чисто химическим способом. И тогда получаются дисперсные частицы размером меньше микрона. Краска на основе такой сажи получается изящной и красивой. Производим мы такой сажи мало, и получается дефицит. А вот прецизионных шаровых мельниц для получения мелкодисперсных частиц любого цвета в стране не умеют делать. А наше машиностроение, несмотря на его огромную мощность - один только Главк "Союзстанкопром" выпускает 70 тысяч станков в год, но прецизионных станков, от которых зависит уровень, делать не умеют". В те годы возник странный международный скандал. США устроили бойкот и другие неприятные меры японской фирме "Toshiba" за то, что она поставила Советскому Союзу три токарных станка. Ну, казалось, в чём тут проблема? Эти станки были очень точными и позволяли точить валы для наших подводных лодок, делающие их бесшумными. Вот американцы и подняли панику - как же - японская фирма из-за жадности (платили-то мы за запретные поставки втридорога) оснащает потенциального противника современным технологическим оборудованием. Отставание всё же накапливалось. Отечественное прецизионное оборудование не развивалось. В 70-е годы тогдашний министр электронной промышленности Шокин Александр Иванович вынужден был, несмотря на противодействие, развивать собственную машиностроительную базу, и создал 6-е Главное управление, оно позволяло министерству хоть как-то развиваться и вообще работать. Однако, в силу царившего тогда принципа "социалистического" разделения труда, наиболее важное прецизионное электронно-лучевое оборудование было поручено ГДР и одному из предприятий Минска. Где это всё сейчас? Недаром ходил злой анекдот: " Японцам показали самое передовое предприятие нашей электроники и спросили - ну как? Они посмотрели на оборудование опытным глазом и сказали - мы думали, что вы от нас отстаёте лет на 10-20, а теперь мы думаем - навсегда". И это, к сожалению уже не анекдот.

А во время войны и лет 20-25 после неё оборудование у нас было сносным и позволяло многие электронные приборы изготавливать на приличном уровне.

В 1947 году американец Шокли изобрёл транзистор, и с предприимчивостью, присущей этим динамичным людям, мгновенно организовал фирму по разработке и производству этих изделий, которые вскоре перевернули весь мир и создали новую цивилизацию и, как сейчас говорят, информационное общество. В СССР то ли не сразу поняли всю революционность происшедшего, то ли средства были отвлечены на более важные, на тот момент дела, но по транзисторам мы сразу сильно отстали. Были и другие, видимо, причины. Гонения на кибернетику и генетику со стороны идеологических органов тоже внесли свою негативную лепту. Наш земляк, академик Ржанов Анатолий Васильевич, рассказывал, что, когда он вернулся с фронта, работал в Москве и занимался полупроводниками, его однажды вызвали в партком. И спросили: "Что такое дырки, и дырочная проводимость?". Он очень удивился, но стал рассказывать, что понятие "дырка" - это отсутствие электрона, и пояснил на примере. Вот в кинозале занят весь ряд, кроме одного места. Попросим людей пересаживаться, занимая всё время пустое место - получится, что пустое место будет двигаться навстречу потоку зрителей - так можно на условном примере объяснить дырочную проводимость. "Так это что же получается - вы проповедуете какую-то мистику. Пустое место не может двигаться. Это же идеализм, поповщина, отрицание материализма и марксистко-ленинской теории". Пришлось,- рассказывал, смеясь, Ржанов, какое-то время называть дырку на наших семинарах "положительным электроном" - только тогда отвязались. Было.

В то же время авиация, в первую очередь, нуждалась в малогабаритной радиоаппаратуре, да и на борту её становилась всё больше - но элементная база была устаревшей, не позволяла существенно уменьшить габариты, вес, потребление. На носу была космическая эра - уже вовсю велись в обстановке глубокой секретности разработки ракет, спутников и космических кораблей. Рассказывали, что в самом начале войны лётчики протестовали против радиостанций, и мешали-то в тесной кабине они, и на уши что-то надо надевать. А немцы уже привыкли к радиосвязи, а у нас были неоправданные потери. Понадобился строгий приказ ГКО, чтобы заставить лётчиков применять радиостанции. И сколько же жизней они спасли. Так вот львиную долю этих радиостанций выпустил наш завод "Электросигнал", а лампы для них эвакуированный в Новосибирск завод "Светлана", так называемый завод 617. Освоение этих ламп проводилось в значительной степени под руководством главного инженера "Светланы" Сергея Аркадьевича Векшинского, который находился в Новосибирске с 1941 по 1943 год. Только квалифицированные технологи знают, что значит освоить производство на новом месте, когда не хватает то одного, то другого - ведь в эвакуацию, причём спешную - всё не возьмёшь. А нарушенное снабжение материалами, ведь львиная доля промышленности оказалась утраченной, а поставщиков в сложных технологиях всегда много. Значит, нужны были оперативные замены, может быть даже изменения конструкции ламп. Этим и занималась спецлаборатория, возглавляемая Векшинским. Вот рассказ-легенда старого слесаря с 617-го: "Когда на новом месте осваивали лампы с октальным цоколем, оказалось, что отсутствует высокопроизводительное оборудование для изготовления штырьков (их для одной лампы требуется 8 штук, а в общем - миллионы). Что делать - план трещит по всем швам. А время военное. Обратились на американскую фирму, но те сказали, что у них такого оборудования нет, штырьки им поставляет маленькая фирма - это два брата, которые изобрели остроумную конструкцию высокопроизводительного станка, поставили его в гараж, заправят ленту и курят себе сигары, а штырьки вываливаются в мешки. Цена очень низкая - вот мы и покупаем у них. Наш представитель вынужден приехать к этим братьям, чтобы они продали документацию на этот станок - но ничего не вышло. Положение на заводе становилось критическим. И вот слесарь (имя которого история не сохранила), любивший, кстати, хорошо поддать, немного подумал и принёс начальнику цеха корявый чертёж, который и решил вопрос массового изготовления проклятых штырьков. Ему выдали премию - литр спирта, и отправили домой с глаз долой. Так, возможно, были сэкономлены миллионы долларов стране, а нам в утешение, что на Руси не перевелись ещё "левши". Но не эта, конечно, проблема, если она и существовала, была главной.

Проблема была в том, что эти лампы быстро устарели (хотя многие из них выпускались более 50 лет, что тоже является своеобразным рекордом). Срочно нужна была миниатюризация аппаратуры, а устаревшая элементная база была тормозом. В то же время надёжных и высокочастотных транзисторов, пригодных не говоря уже о военной аппаратуре, но и даже для бытовой техники (стандарты которой у нас всегда были более слабыми) - не было. И вот - наш "ответ Чемберлену" - разработанные под руководством Авдеева стержневые лампы. Это действительно был, как сейчас говорят, "асимметричный" ответ на вызовы холодной войны, которая то и дело принимала явно горячие формы. У американцев уже серийно выпускались неплохие транзисторы, и у нас появились хорошие по параметрам германиевые транзисторы, но они работали в очень узком диапазоне температур и были нестабильны. Стержневые лампы были более миниатюрны по сравнению со своими американским предшественниками, работали на высоких частотах, что позволяло закрыть потребности военных почти во всех видах связи. И, самое главное, они работали в рекордном диапазоне температур - от минус 60 до плюс 125 градусов, что предопределило их успешное применение в авиации и космосе. Вот уж воистину - "голь на выдумки хитра" - нет транзисторов - так вот вам! Боже мой, а как проектировали очередную конструкцию ламп, ведь надо было быстро, а компьютеров более или менее производительных не было (в институте их не было вообще ни одного). У Авдеева в институте была небольшая лаборатория, в которой на раме горизонтально натягивался кусок тонкой резины размером где-то 2 на 2 метра (так называемая мембрана). Снизу выдвигались металлические стержни, имитирующие будущую конструкцию стержневой лампы. Высота, на которую выдвигались эти стержни, имитировали величину потенциала. В результате получалась фантастическая картина конусообразных гор. А сверху был установлен фотоаппарат - улыбнитесь - чик - и готов один из вариантов лампы. Так, без унылых цифровых вычислений, за несколько дней простейшими средствами рождались новые конструкции с заданными параметрами. Так родилась воистину "ЗОЛОТАЯ СЕРИЯ" сверхминиатюрных стержневых ламп, назовём их поимённо: 1Ж17Б, 1Ж18Б, 1Ж24Б, 1Ж29Б и 1П24Б. Этой серии суждено было сыграть историческую роль в Великом Противостоянии, в холодной войне, но и вообще продлить само существование Великой Империи, по меньшей мере, на 30 лет. Поэтому имя разработчика этих изделий Авдеева В.Н. не должно быть забыто, наряду с именами Королёва и Курчатова.

"Запуск Советским Союзом первого искусственного спутника Земли 4 октября 1957 года стал настоящим потрясением для всего свободного мира, - пишет официальное издание отдела истории NASA. На протяжении 23 дней изумлённое человечество имело возможность принимать непрерывно передаваемые Спутником сигналы "бип-бип-бип". А вот этот самый радиомаяк, работающий на частотах 20 и 40 мегагерц, был разработан Московским институтом (МНИИРС) на стержневых лампах, и "изумлённое" человечество слышало сигнал, снимаемый с выходного каскада передатчика, выполненного на стержневой радиолампе 1П24Б. В 1958 году Королёв Сергей Павлович был избран действительным членом, а Авдеев Валентин Николаевич - членом-корреспондентом Академии наук СССР. Понятно, за что? Закрепляя первый в мире, впечатляющий успех в космосе, 11 октября 1960 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР принял совершенно секретное постановление о запуске первого космического корабля с человеком на борту. Система связи "Заря", обеспечивающая связь первого космонавта с Землёй, разработана тем же МННИРС на стержневых лампах. И знаменитое Гагаринское: "Поехали!" прозвучало с помощью любимой лампы 1П24Б. И Гагарин, и Титов, и другие космонавты долго ещё держали связь с землёй, используя приёмопередатчики на стержневых лампах, в частности на УКВ в диапазоне частот 143,625 мегагерц. Кроме того, на борту космического корабля была аварийная, авиационная, поисковая радиостанция с надувной антенной Р-855, полностью на стержневых лампах. Эта станция была обязательным атрибутом в комплекте спасательного жилета военного лётчика. Конечно, постепенно лампы вытеснялись транзисторами, но свою историческую роль они выполнили с блеском. Они настолько надёжны, что до сих пор, а прошло уже полвека с момента их разработки, их можно купить, радиолюбители гоняются за ними.

Не прихоти ради, а исторической справедливости для, следует отметить что:
-американцы запустили свой первый спутник в условиях этой сумасшедшей гонки всего через 4 месяца (1 февраля 1958года). Если наш спутник (шар диаметром 55сантиметров и весом 84 кг) они называли "баскетбольным мячом", то свой - весом 8,4 кг, который умещался на ладони, они сами же иронически называли "апельсином". Но - американский спутник уже был оснащён транзисторной аппаратурой фирмы Texas Instruments. И эта аппаратура обеспечивала те же самые "бип-бип-бип", что и наш спутник на стержневых лампах. Эта фирма возникла в 1951году, и уже в1954 году наладила массовое производство первого транзисторного приёмника и кремниевого транзистора. Стержневые лампы - это не какой-то технический рывок вперёд - это блестящий, остроумный выход из положения. И этот факт никоим образом не умаляет вклад создателей и изготовителей этих изделий.

Кроме космоса, практически вся низовая радиосвязь, носимая и передвижная, также разработана была на этих лампах. И это решало военно-техническую мощь державы. Вот только несколько примеров:

Комплекс радиостанций "МАРС" для МВД;

Р-353 ("Протон") - армейская КВ - радиостанция для спецназа, парашютного десанта ГРУ и КГБ СССР;

Р-126 - переносная, ранцевая УКВ - радиостанция, вес всего 2,8 кг.

А вот уже результаты вытеснения ламп полупроводниками - изделия именуются полупроводниковыми, но в выходных мощных каскадах всё ещё стоят стержневые лампы типа 1П24Б: это переносные армейские станции Р-109 и Р809М2.

В народном хозяйстве тоже применялись радиостанции на стержневых лампах - это, например, разработка Егоршинского радиозавода "Олень", предназначенная для экстремальных условий применения - на море, в тундре, в тайге, в горах. К ней придавался странный "велосипед" без колёс. Садится человек, например чукча, крутит педали и вырабатывает электрическую энергию для питания радиостанции, с такой станцией нигде не пропадёшь.

Стержневые радиолампы одно время выпускало несколько заводов, по нескольку миллионов штук в год, а всего их было выпущено по самым скромным подсчётам свыше 200 миллионов штук.

К сожалению, существовала такая несправедливая традиция - "не замечать" достижений разработчиков так называемой элементной базы - радиоламп и транзисторов, все "лавры" доставались творцам конечного продукта. И всё же, в случае со стержневыми лампами, эта традиция была нарушена. Первый спутник - такое достижение "ламповиков" умолчать нельзя. Недаром, наряду с Королёвым, в 1958 году, после успешного запуска, был отмечен и Авдеев. И это справедливо.

В 2005 году исполняется 90 лет со дня рождения этого неординарного человека. Было бы уместным (и это мнение разделяют многие, кто работал вместе с Валентином Николаевичем), достойным образом увековечить его имя на карте Новосибирска. Есть предложение переименовать площадь Калинина в площадь имени Авдеева. Ведь заслуги его перед страной и Новосибирском неоспоримы.

.