ЮГ

зарисовки с продолжением

Цветы здесь щедро-роскошные. Крупные розовые лепестки, сахарные гроздья тычинок — так выставляет себя на обозрение китайская роза, красуясь вдоль тротуаров. Не понимают люди, что когда на улице растут деревья с пышными цветами — это чудо. Привыкли, спокойно ходят мимо. Из зелени клумб торчат высокие стебли с огромными ярко-алыми пучками шелковых лепестков. Земля здесь щедра к цветам, и они благоденствуют: смело, шумно и буйно, обгоняя друг друга, тянутся к жаркому Солнцу.

Ливень собирался быть сегодня непременно. Мощный, красочный ливень, какие обычно бывают здесь. Мы укрывались под сенью гигантского кипариса, там темно даже днем. С первыми каплями сели в автобус. Ехали долго, вода громко била в железную крышу и неистовыми потоками струилась по окнам. По дорогам бежали реки. Неудержимые, полноводные, мутные реки. Машины двигались по брюхо в воде. И мы почему-то спокойно ехали в своем автобусе, зная, что скоро выйдем под ливень.

Слава богу, дождь немного утих, когда мы прибыли в Сочи. Город — яркий, чистый, наэлектризованный грозой, душно-влажный и серебристо-прозрачный, встретил нас. Мы шли, удивленно наступая на сверкающие плитки тротуара, усыпанные розовыми лепестками. Блаженно-тихие, пустые после дождя улицы, белые дома, темная зелень. Воздух дрожит от только что пережитой грозы. Потрепанный зонтик, зажатый в руке, неожиданно щиплет разрядами.

Мокрые босоножки уже скрипят и проскальзывают. Не долго думая, снимаю их. Этих чистых улиц нет смысла бояться.

Что мы можем увидеть в этих городах, кроме цветастых рынков? Горкой лежат круги для плавания: от маленьких бубликов до громадных, как шины «Белаза», глянцевых колес. Прозрачные матрасы, голубые крокодилы, зеленые дельфины — горы надувного инвентаря для Блаженства на воде. Никогда не увидишь такого у нас в глухой Сибири.

Шляпки. Неимоверное количество легких шляпок. Неимоверное разнообразие босоножек, шлепанцев, сабо, пляжных тапочек, сандалий — легкомысленной обуви, которую легко надеть одним движением и сбросить, стоя на пляжном полотенце. В туфельках, считающихся летними у нас дома, здесь — жарко! Жарко в синтетических кофточках, даже если у них короткие рукава. Жарко, если выходишь на улицу не полураздетым.

Блаженство царит здесь. Всеобщая скука и лень. Блаженство — король Южной страны. Все делается для него, сама природа будто призывает нас постоянно: предавайтесь Блаженству, иначе зачем вы здесь? Индустрия Блаженства процветает. Заманчивые соблазны продуманно расставлены по всем улицам, ежеминутно приходится сдерживать свои желания.

А не хотите ли свежевыжатого сока? Прямо при вас, вот из этого яркого ароматного плода? А не хотите ли обжигающе-холодного кваса, многоэтажного мороженого, колючих ракушек, экзотических орехов, дешевых персиков, конной прогулочки в горы, сладкого рахат-лукума и чурчхелы? Конечно, хотите, и если у вас много денежек — вам просто повезло!

* * *

Море. Какие слова могут объяснить, что такое Море? Им овеяно здесь все, оно незримо присутствует даже там, где его нельзя увидеть. Его дух пронизывает эту сказочную страну, оно воплощает в себе неслыханные чудеса, оно непостижимо, печально и прекрасно. Не привыкнув к морю, я никак не могу проникнуться его жизнью, объять мыслью или душой сущность моря. Слишком редки наши встречи, и, может быть, только то, что знакомо с детства, позволяет войти в себя и ощутить изнутри друг друга. Я не тоскую по морю, но, приближаясь к нему, я ощущаю величие и необъятность, и все это трогает меня глубоко и сильно. Подумать только — я, маленький клопик, подхожу к Великой Воде и трогаю ладонью пенку теплого прибоя. Орошаю пальцы солью. Представить бы это: огромное водное поле, омывающее множество стран, многокилометровое пристанище громадных китов и путешественников-дельфинов, тяжко вздыхающее неспешными океанскими волнами, необъятное, размером со страну, — и по краям его плещутся в прибое лилипуты. О, как это странно! И как же мне не хватает слов!

Море дышит. Один его крошечный вздох способен убить лилипута, распластать смельчака о камни. Для этого хватит всего лишь одного удара маленькой прибойной ладошки. А они, глупые, все равно прыгают в волны. Море и не замечает легкого волнения у одного из своих берегов. А мы видим — огромные валы, горбясь, летят к пляжу, угрожающе шипя и плюясь пеной, закручиваются, всасывая все, что попадется, вздымаются на невиданную высоту, и — с оглушительным грохотом рушатся в прибрежную гальку, устраивая бурю из пены и камней. Потом вал отползает, чтобы уступить место новому. Эту силу не усмирить. Можно только удерживаться на плаву, напрягаясь, как только можешь. Стоит расслабиться — и тебя закрутит, утащит, перевернет, ударит, убьет и выбросит. И даже не заметит того, что сделало! И все-таки они, глупые, прыгают в волны! Вот уже идет один — весь ободранный, кровь капает на причал. Не повезло. Другие же, гордо оглядываясь на пугливых девчонок, встают на край пирса, ждут подхода большой волны — и сигают в нее, как дельфинчики! И выплывают, радостные! Страшно смотреть! А пугливые девчонки сидят на безопасном расстоянии у края прибоя и ждут, когда бурлящая пена заденет их ножки. И визжат от удовольствия. А ветер стоит стеной, мощный, но теплый. Ураганом свищет и сбивает с ног. Но Солнцу это не мешает. Оно все такое же — ослепительное.

Море дышит. Шторм утих, море засыпает вместе с Солнцем. Тихо, совсем тихо пришлепывают теперь прозрачные плавники прибоя. Совершенно тихо. Вода гладкая, как в озере. Нежность и задумчивость владеет миром. Море засыпает в медитации. Я ложусь в него, закрываю глаза и — перестаю чувствовать пространство. Воды как будто нет, я парю в космосе, потеряв опору. Меня никуда не тянет — ни к земле, ни к воде. Я действительно парю, я не человек, у меня нет веса, у меня нет крыльев, я — нигде. Я засыпаю вместе с морем. Оно бормочет потихоньку, ворочая свою древнюю память, всплескивают обрывки воспоминаний, нелепые образы сонно встают и опадают: может быть, что-то из эпохи динозавров — какой-нибудь невиданный монстр, может быть, поход черепах или упадок гор, гибель островов, первое в истории прикосновение весла — во сне всегда все как-то нелогично. Что снится морю? Солнце успокоилось, наконец, стало шелковым. Целый день палило, как сумасшедшее, а теперь, утомившись, уходит на покой. Блаженная ночь скоро обнимет Юг. Море погрузится в сладкую бархатную тьму. Оно будет отражать безумно яркие звезды.

Здесь всё — яркое. Здесь нет полутонов, и я, воспитанная черно-белыми зимами и серебристыми веснами, вряд ли смогла бы с первого раза правильно изобразить красками южный пейзаж. Привыкнув к созерцанию однотонных умбровых картин осени, сумею ли вжиться в сладкие сочетания бирюзового неба и сахарно-розовых цветов? А ярко-белые дома с красными крышами? А нежно-зеленые виноградники, золотые персики и алмазные вершины Кавказа на горизонте? А шумные рынки с арбузами, орехами, сладостями и пряностями? А смуглые черноглазые люди в белоснежных «набедренных повязках» (как иначе назвать те символические шортики и юбочки, в которых тут разгуливает молодежь и не только?). Здесь все — безудержно, безумно яркое. Здесь — не уютно, а весело.