Глава 8. Плеть и Клеть.

«Вы знаете, что когда боль достаточно велика, дело идёт на лад».

Герман Гессе.

Лера мрачна, словно предгрозовая туча. Упрятав поглубже желание зареветь, задёргаться в припадке горького разочарования, она сидит неестественно-прямо, ничего не видя перед собой и лишь неровное дыхание колышет её высокую грудь. Машина мчится по ухабам, мотор отвлекает. И её состояние — секрет для всех.

Рассчитанно-жестокий удар нанёс ей Витки. Улики предательства здесь, не нужно никуда идти. Любовь — тяжкое бремя. С каким болезненно-сладким удовольствием Лера вцепилась бы в самый корень и вырвала бы его, как вырывают из спелой раны гной и заразу. И какая, должно быть, радость чувствовать себя чистой, выздоравливающей. Корень засел глубоко, всё продолжая набирать силу, разрывая слабую плоть её сердца. У Любви, возможно, есть и бесценные дары, но она разбрасывает их слепо, безоглядно, так же, как проклятия. Отступить некуда, а впереди маячит пропасть. Лера не верит в чудо, поэтому и спасения никакого нет. Она давно стоит на краю и знает унылую, равномерную боль, хуже которой лишь безумие. Она уже молит о том, чтобы её столкнули в бездну, чтобы боль изменилась, стала острой и понятной, и она могла бы сказать себе: «Я погибла!». Мысли приходят в одних и тех же нарядах, цвет всегда один и тот же, они ноют, словно души, не нашедшие успокоения. Лера терпит их визиты, терпит равномерную боль. Легче уже не станет, так пусть станет хуже! Но нет, в этом ей отказано -Витки чуждо милосердие, его он приберёг для других, он рядом и смотрит пустыми глазницами, ему ни к чему её спасать и губить её он не намерен. В постели с ним холодно и страшно — он молчит. Он улыбается далёкой улыбкой. Он как профессиональная проститутка, его тело и душа умеют расходиться в разные стороны. Когда они вместе и сколько длится их воссоединение, никому не известно. Иногда Леру настигает такое отчаяние, что она начинает безудержно смеяться или плакать прямо при нём. Страшно видеть, что его это не удивляет. Вчера она боялась бездны, сегодня она ею грезит. Люби меня или растопчи, скажи — я дура и недостойна тебя! Скажи — ты вульгарна, ты не в моём вкусе, скажи — убирайся! Вчера, после секса, она уснула, а когда открыла глаза, он всё так же лежал на спине и пялился в потолок. И никогда он не спал рядом, уютно уткнувшись в её плечо, и никогда она не уходила на цыпочках, заботливо накрыв его одеялом, и никогда не любовалась его невинно-спокойным во сне лицом. Никогда. Она курила, а он — нет. Часто он в нетерпении ждал, когда она оденется и уйдёт. Она не подавала вида, что знает, хотя это ничего бы не изменило. В такие минуты Лера ненавидела пропасть, чувства услужливо лгали. Ей казалось, что пропасть можно обойти, она почти видела верёвочный мостик и всего лишь хотела, чтобы время упрочило его. Моста не было. Витки далеко-далеко, что толку трогать его, тормошить, он не отзовётся.

Машину заносит на поворотах. Витки советует Илии умерить пыл, в ответ раздаются мрачные шутки. Снежная крошка с силой бьётся в стёкла — Илия радуется, как ребёнок. Он получил права совсем недавно, и его эйфория вполне оправдана.

Зачем она нарядилась в это платье? Фасон совершенно не тот, что был нужен. Грудь выпирает — того и гляди вывалится, словно яйца из кукушкиного гнезда. И в нем чертовски холодно. Хорошо же она будет выглядеть на вечеринке в шубе поверх шёлка, скорее всего, косо торчащий розовый подол многие примут за комбинацию. Ноги в тонких лаковых полусапожках тоже чувствовали себя некомфортно, но ей так хотелось быть именно в них, украшенных розовыми стекляшками, в тон платью. Но все эти недоразумения были бы мгновенно позабыты, если бы Витки отозвался на её безмолвный призыв. И вот она едет праздновать в дурацком платье, в пушистой шубе, красивая и чудовищно одинокая…

Лера посмотрела на Витки, он тоже посмотрел на неё, их глаза встретились.

— Где мой подарок? — спросила она, отлично зная, ЧТО услышит в ответ. Не было никакого подарка. Он солжёт.

— Подарок в Колонии. Это должно произойти наедине, ты понимаешь? — его улыбка была призвана подчеркнуть скрытый в словах намёк.

Лера рассмеялась в ответ на эту бессмыслицу. Витки равнодушно отвернулся.

Ненавистные мысли возвращались, словно пчёлы, влекомые медуницей. И среди них была наиболее чёрная — о Роберте. Её Лера гнала ревностно, неутомимо, но по-прежнему тщетно. От накопленной ярости её сердце затвердело, возможно, для него это был единственный шанс уцелеть. Лера не заметила перемен, произошедших с ней. То, что она в подробностях представляла себе смерть Роберта, перестало казаться ей чем-то заведомо-запрещённым. Она ещё колебалась, используя для астральной атаки купленные у Раба волосы, и в результате атака вышла неубедительной. Она зачем-то пощадила Роберта. Он быстро восстановит душевные силы. Какая глупая расточительность! Подобное не должно повториться. Она станет Гекатой — кровожадной богиней мести, она без жалости расправится с ним, выпотрошит его душу, вволю напьётся его крови. А Витки? Пусть продолжает игнорировать, пусть и дальше скрывает свои чувства, главное — Роберт навсегда исчезнет из их жизни, и его вечно ухмыляющееся лицо больше не будет досаждать ей. О, как прекрасно видеть его мёртвым…

Лера вздрогнула, в реальность её вернул крик Витки. В то же мгновение салон содрогнулся, раздался отвратительный хруст, машина встала, почти перевернувшись на бок. Витки медленно сел, во время удара он сильно прикусил себе губу.

Исторгая гнусные ругательства, Илия с трудом выбрался наружу.

— Открой дверь! — со злостью потребовал Витки. Дверь с его стороны была сломана в окно упирался обледеневший сугроб.

— Спасибо, со мной всё в порядке, — отчеканила Лера.

Илия бегал вокруг машины, не скрывая отчаяния.

— Посмотри, что ты наделал! — закричала на него Лера. — Я уже до смерти замёрзла! — она забралась в перекошенный салон и набрала нужный номер. — Омега? Виктория? Где он? — лицо её вдруг утратило всякое выражение, взгляд остановился. — Боже, боже… У нас авария. Я поняла. Я передам.

Витки стоял поодаль и смотрел так, словно происходящее его никоим образом не касалось.

— Вот дерьмо! — горестно стенал Илия. — Я думал, что смогу, я…

— Успокойся, — жёстко произнёс Витки. — Машина ведь не твоя.

— А?.. — Илия затравленно оглянулся. — Витки, ты не в обиде?

— Мне всё равно.

Ветер усилился. Пришлось всем последовать примеру Леры.

— Я звонила Омеге, — ровным голосом заговорила она. — Омега… С ним случилась неприятность.

Илия принуждённо хихикнул и посмотрел на Витки:

— Мы не одиноки.

— Виктория едет сюда на его джипе. И потом мы все едем к нему. Он у Доктора.

Илия взъерошил свои короткие волосы и потрясённо выругался.

— Что скажешь, любимый? — холодно осведомилась Лера, прикуривая от миниатюрной Эйфелевой башни. Зажигалку подарил ей Витки, в начале знакомства.

— Мне обязательно нужно что-то сказать? — спросил Витки.

«Какое необъяснимое спокойствие. Я прочту в твоих глазах то, о чём ты молчишь», — Лера выпустила дым ему в лицо.

— Тебя что-то не устраивает? — тоном выше спросил Витки. — Ты не в Голливуде.

— Они уже здесь! — воскликнул Илия, распахивая дверцу.

— Это ты со мной играешь, — сказала Лера, не двинувшись с места, её глаза недобро сузились. — Я хочу тебя предупредить, Витки. Я узнаю, ЧТО ты можешь, твоя сила НИЧТО по сравнению с моей ненавистью. Ты не защитишь его. В какой-то момент ты сделаешь ошибку, и я нанесу удар, — в глубине её глаз постепенно разгорался нешуточный огонь.

Витки внимательно слушал. Сигарета танцевала в тонких пальцах Леры, голос становился всё громче и истеричнее.

— Давай поговорим об этом прямо! Не избегай очевидного! Ты его любишь?!

— Кого? — снисходительно поинтересовался Витки.

— Ты меня сейчас унизил. Всё, довольно притворства! Я не дура. Ты стал предателем, когда взялся защищать его, но теперь, отрицая…

— Лера, Виктория зовёт нас, — твёрдо произнёс Витки. — Выходи.

— Ещё лишь пара слов. Раз я начала говорить ОБ ЭТОМ, доскажу до конца. Я сама видела, как он зашёл к тебе. И ты оставил его, — она резко засмеялась, откинув голову. — Ты уложил его в свою ЧЁРТОВУ ЗАПРЕТНУЮ МАГИЧЕСКУЮ койку! К которой и за версту меня не подпускал. Враньё, я сыта им по горло. Ты меня использовал! Для меня, значит, сойдёт и ТРАХАТЕЛЬНЫЙ диванчик в гостиной, а его — в тёпленькое гнёздышко, поближе к сердцу! — она впилась взглядом в лицо Витки. — Это всё. Пока. Пойдём же, нас ждут.

Оказавшись в джипе, Лера достала круглое зеркальце и занялась собой. За всю дорогу не было произнесено ни слова.

Машина остановилась у тёмного двухэтажного здания. Слышался исступлённый лай больших уличных псов. Луна озаряла тоскливую, занесённую снегом, равнину. Прилепившиеся друг к другу гаражи «ракушки» нескончаемой вереницей тянулись вдоль дороги.

Перед зданием снег лежал неровно, скрывая ржавые обломки труб и бетонные плиты.

По свежей узенькой тропке они прошли к двери, ведущей в подвал. Виктория несколько раз до предела надавила кнопку звонка, прежде чем раздался знакомый голос Доктора:

— Входите.

Всей душой Лера ненавидела это место, хотя лишь здесь любой из них при необходимости мог получить медицинскую помощь. Сам Доктор внушал ей чувство тревоги. Она невольно искала в нём признаки безумия. Перед её мысленным взором рисовался зловещий образ персонажа из фильма ужасов. Внешность Доктора весьма этому способствовала. Огромный блестящий лоб, зачёсанные назад желтоватые седины, стремительно-хищная невысокая фигура, железная хватка хирурга — эти короткие узловатые пальцы, пребывающие в непрестанном движении… А его странные дымчато-голубые глаза за круглыми линзами очков? Не горят ли они чрезмерным энтузиазмом?! Беспардонное веселье, когда кто-нибудь из них оказывается на больничной койке… И если бы дело было в деньгах! Но нет, он получает их регулярно, вне зависимости от проделанной работы и в достаточном количестве, чтобы не терзаться проблемами насущного характера. Леру настораживало отсутствие женщин — в любом медицинском учреждении, как она считала, обязательно должны присутствовать миловидные медсестрички. Доктор всё объяснял строжайшей секретностью, а о какой секретности может идти речь, когда дело касается женщин? Лера понимала, что «обвинения» её беспочвенны, но ничего не могла с собой поделать. Оставалось только одно — держаться поближе к остальным и думать об Омеге.

Несмотря на поздний час, Доктор кипел энергией. Пожав руку Яну и Витки, он отрывисто произнёс:

— Всех рад видеть.

— Витки, зайди первым, — сказала Виктория.

— Прошу сюда, — Доктор взял Витки за талию, ненавязчиво направляя его к нужной двери.

— Почему именно он? — тупо спросил Илия. Доктор встрепенулся.

— Оч-чень рад! — он подошёл к Илии и крепко сжал его руку. — Пардон, не заметил, не узнал.

Виктория не успела ничего ответить, из-за двери послышался какой-то подозрительный шум, затем что-то вдребезги разбилось о стену. Наконец появился Витки. Только Лера заметила, как дрогнули его губы, маскируя недавнюю улыбку.

— Он вас ждёт. Входите все. Он в порядке, — своим самым искренним голосом произнёс он.

Комната, или, точнее, палата, в которой находился Омега, имела неправильную форму — нечто среднее между трапецией и прямоугольником. Панели из белого и синего кафеля неприятно дробили свет трубчатых ламп. Сам Омега в этом безжалостном свете выглядел смертельно бледным и хрупким. Его глаза были огромными и глубокими, извечная жестокость уступила место страданию, и вошедшие невольно затаили дыхание при виде его.

— А-а, проклятая семейка… — приветствовал их Омега. Неожиданно сильная уверенная улыбка озарила его лицо. Колонисты молчали. Виктория медленно стянула с руки перчатку.

— Ну что же вы застыли, где слова ободрения или, — Омега искоса взглянул в сторону Витки, — злорадства?

— Ты, кажется, разбил стакан? — тихо спросила Лера, окинув взглядом осколки у противоположной стены.

— Никогда раньше не видела летающих стаканов? — ядовито пошутил Омега. Воцарилась мёртвая тишина. — Я пробуду здесь пять дней. Надеюсь, за это время Колония не провалится в Тартар. Витки, что бы ты там ни думал, я тебя уважаю и доверяю тебе, — Омега подозвал его движением руки. Витки присел на вращающийся стул рядом с изголовьем, и Омега легонько похлопал его по колену. — Вы все слышали — я ему доверяю, — грудь Омеги в тугом коконе из бинтов вздымалась мерно и тяжело. — Спасибо, что пришли повидать меня.

Спустя короткое время они уже сидели в тёплом салоне джипа, увлечённо обсуждая заключительную речь Доктора.

— Эти суки его просто расстреляли! — возмущался Илия, протягивая руку за зажигалкой. — Пять пуль — охренеть можно!

— Можно, но не нужно, — холодно заметила Виктория. — Омега знает, что делать. Всё к этому и шло, нужно было их опередить. Теперь одного разгрома будет недостаточно.

— Что, если они уже добрались до «Калаверы»? — мрачно предположил Ян.

— Кишка тонка, — фыркнул Витки.

— Мы разнесём их грязную забегаловку! — голосом бывалого забастовщика вскричал Илия. Лера наблюдала за Витки открыто, жадно, но он не замечал или делал вид, что не замечает столь пристального внимания к собственной персоне. Сейчас у него было лицо человека, для которого чужая глупость не что иное, как увлекательнейшее шоу. Он откровенно забавлялся всеобщим смятением. Лера не удержалась и дотронулась до его волос — таких упоительно-живых, мягких…

— Товарищи, — торжественно начал Витки, придвигаясь вплотную к Лере. — Жизнь не стоит на месте, и мы не должны зацикливаться на проблеме, решение которой в настоящий момент не зависит от нас. Предлагаю продолжить то, что было так грубо прервано.

— Ого! — одобрил Ян. — Молодец!

— Прекрасно. Лера, выбирай, куда поедем, — сказала Виктория.

— Спасибо, конечно, но я не хочу в клуб, — ответила Лера.

— Лерка, одумайся! В «Рок Хаусе» сегодня ночь плети и клети! — взмолился Илия. Витки приглушённо засмеялся.

— Помолчи! — отрезала Виктория. — Какие, к чёрту «плети и клети», маразматик озабоченный! Лерочке виднее.

— Никуда я не пойду с такой причёской. И настроения нет, — сказала Лера.

— Ты права, — согласилась Виктория. — Без четверти четыре — какой клуб? Мы прекрасно посидим дома. Витки перестал смеяться — идея eмy не понравилась.

— Да, я — за, — кровожадно улыбнулась Лера. «У меня пять дней, чтобы прикончить тебя, Лесс. Примусь за дело не спеша, наслаждаясь твоими мушиными трепыханиями. Спи сладко, я еду к тебе».

— Я думал, мы останемся вдвоём, — прошептал Витки ей на ухо.

— Поздно, милый, — пропела Лера. — Ты сам предложил продолжить прерванное. И я очень этому рада, рада твоей заботе. А вдвоем мы ещё останемся, я тоже ужасно соскучилась. Ты ведь потерпишь?

Витки механически, улыбнулся и потрепал Леру по щеке.